Владимир Морозов

ПОЛЫНЬЯ

Феликсу Бухману

Из кустарника вышла,
                   от лютого холода зла.
Вскинув острую мордочку,
                     жадно понюхала воздух…
Красноватою змейкой
                  по льду к полынье поползла…
Было небо над ней
                  в посиневших от холода звездах.
Замерзает река,
                    только там – посредине реки
В почерневшей воде
                     обмороженный месяц искрится,
Да вблизи от него
                     лихорадочно чертит круги
Одинокая утка,
            на юг опоздавшая птица.
Три недели назад
              на лету ей подбили крыло.
Три недели назад
                улетела последняя стая…
Настают холода,
               а вокруг непривычно бело.
Отступает вода,
                    неожиданно льдом обрастая.
С каждым часом все уже
                  седой полыньи полоса.
Птицу больше не греет
                 пуховая серая шубка…
Красноватою змейкой
                    юлит по соседству лиса.
Видно по сердцу зверю
                     мороза недобрая шутка.
По-собачьи присела
                     и, лапкой слегка почесав
Белый клинышек шеи,
                    на детский нагрудник похожий,
Замерла в ожидании:
                   в каких-нибудь четверть часа
Зарастет полынья
                   ледяною добротною кожей.
Но в минуту, когда
                     незамерзшей воды на реке
Стало столько, что впору
                   исполниться плану лисицы,
Что-то вскрикнув картаво
                   на птичьем своем языке,
Окунулася в воду
                    невзрачная серая птица.
А мороз, наступая,
                  над ней запаял полынью,
Ветер снегом засыпал…
                 Как холодно, пусто и немо!..
И лиса, пробираясь
                  в лесную чащобу свою,
По-собачьи облаяла
                 звезды далекого неба.