CD "Куст сирени", 2001

3. ЗАБЛУДИВШИЙСЯ ТРАМВАЙ

     Стихи Николая Гумилева
     Музыка Александра Воронина

Шел я по улице незнакомой
и вдруг услышал вороний грай,
и звоны лютни, и дальние громы –
передо мною летел трамвай.
Как я вскочил на его подножку,
было загадкою для меня,
в воздухе огненную дорожку
он оставлял и пре свете дня.
Мчался он бурей темной, крылатой,
он заблудился в бездне времен…
Остановите, вагоновожатый,
остановите сейчас вагон.

Поздно. Уж мы обогнули стену,
мы проскочили сквозь рощу пальм,
через Неву, через Нил и Сену
мы прогремели по трем мостам.
И, промелькнув у оконной рамы,
бросил нам вслед пытливый взгляд
нищий старик, конечно, тот самый,
что умер в Бейруте год назад.
Где я? Так томно и так тревожно
сердце мое стучит в ответ:
видишь вокзал, на котором можно
в Индию Духа взять билет.

Вывеска… Кровью налитые буквы
гласят – зеленая, – знаю, тут
вместо капусты и вместо брюквы
мертвые головы продают.
В красной рубашке с лицом, как вымя,
голову срезал палач и мне,
она лежала вместе с другими
здесь, в ящике скользком, на самом дне.
А в переулке забор дощатый,
дом в три окна и серый газон…
Остановите, вагоновожатый,
остановите сейчас вагон!

Машенька, ты здесь жила и пела,
мне, жениху, ковер ткала,
где же теперь твой голос и тело,
может ли быть, что ты умерла!
Как ты стонала в своей светлице,
я же с напудренною косой
шел представляться Императрице
и не увиделся вновь с тобой.
Понял теперь я: наша свобода –
только оттуда бьющий свет,
люди и тени стоят у входа
в зоологический сад планет.

И сразу ветер, знакомый и сладкий,
и за мостом летит на меня
всадника длань в железной перчатке
и два копыта его коня.
Верной твердынею православья
врезан Исакий в вышине,
там отслужу молебен о здравии
Машеньки и панихиду по мне.
И все ж навеки сердце угрюмо,
и трудно дышать, и больно жить…
Машенька, я никогда не думал,
что можно так любить и грустить.